Занятие 2. Сочинение-рассуждение.

(1)В эту ночь генерал Паулюс отдал приказ о наступлении в районе Сталинградского тракторного завода. (2)Две пехотные дивизии должны были войти в проломленные авиацией, артиллерией и танками ворота. (З)Над заводскими цехами за полтора часа до рассвета загудели моторы «юнкерсов». (4)В начавшейся бомбёжке не было спадов и передышек: если на краткий миг в этом гремевшем сплошняке образовывалась щель, то она тотчас заполнялась свистом бомб, спешащих изо всех своих тяжёлых железных сил к земле. (б)Беспрерывный плотный грохот мог, казалось, как чугун, проломить человеку череп, сломать позвоночный столб.

(6) Стало светать, а над районом завода по-прежнему длилась ночь.

(7) Казалось, земля сама по себе извергала молнии, грохот, дым и чёрную пыль.

(8) 3астигнутые бомбёжкой, Климов и старик Поляков кинулись в сторону ничейной земли, где находились вырытые в конце сентября тонными бомбами воронки.

(9) Расстояние между немецкими и русскими окопами было так невелико, что часть удара пришлась на немецкий передний край, калеча солдат головной немецкой дивизии, выдвинувшейся для наступления.

(10)Несколько раз Поляков падал, забывал, на каком он свете, молод он или стар, где верх, где низ. (11)Но Климов всё тянул да тянул его: давай, давай, и они повалились в глубокую воронку, покатились на сырое, липкое дно. (12)3десь тьма была тройная, сплетённая из тьмы ночи, из дымовой и пыльной тьмы, из тьмы глубокого погреба.

(13)Они лежали рядом, и в старой, и в молодой голове жил желанный, милый свет, просьба о жизни. (14)Этот свет, эта трогательная надежда были такими, какие горят во всех головах, во всех сердцах не только человечьих, но и в самых простых сердцах зверей и птиц.

(15)Этот сплошной взрыв словно длился вечно. (16)Время шло, а ревущий грохот не ослабевал, и чёрная дымовая мгла, не светлея, а наливаясь, всё прочнее связывала землю и небо.

(17)Климов нащупал грубую рабочую руку старого ополченца и пожал её, и её ответное доброе движение на миг утешило Климова. (18)Обычно, идя в разведку, Климов не любил напарников, спешил поскорей уйти в темноту — так хладнокровный, опытный пловец спешит уйти от каменистого берега в угрюмую глубину открытого моря. (19)А здесь, в яме, он радовался лежавшему рядом Полякову.

(20)Люди в яме приподняли головы: над ними стоял мутный полусвет, дым и пыль уносило ветром, земля затихла. (21)Муторное изнеможение овладело душой; казалось, что все живые силы выдавлены из неё, осталась одна лишь тоска.

(22)Климов приподнялся, подле него лежал покрытый пылью, тёртый, жеванный войной от пилотки до сапог немец. (23)Климов не боялся немцев, но сейчас он растерялся, его поразило, что, оглушённый и ослеплённый, он утешался, чувствуя немца рядом, что руку немца он спутал с поляковской рукой. (24)Они смотрели друг на друга. (25)Обоих придавила одна и та же сила, оба они были беспомощны бороться с этой силой, и оказалось, она не защищала одного из них, а одинаково угрожала и одному, и другому.

(26)Они молчали, два военных жителя. (27)Совершенный и безошибочный автоматизм — убить, — которым оба они обладали, не сработал.

(28)А Поляков сидел поодаль и тоже смотрел на заросшего щетиной немца. (29)И хотя Поляков не любил долго молчать, сейчас он молчал.

(30) Жизнь была ужасна, а в глубине их глаз мелькнуло унылое прозрение, что и после войны сила, загнавшая их в эту яму, вдавившая мордами в землю, будет жать не только побеждённых.

(31) Они, словно договорившись, полезли из ямы, подставляя свои спины и черепа под лёгкий выстрел, непоколебимо уверенные в своей безопасности.

(32) Поляков поскользнулся и покатился вниз, ругая и проклиная белый свет, куда всё же снова упорно полез. (ЗЗ)Климов и немец вылезли на поверхность, и оба посмотрели: один — на восток, второй — на запад: не видит ли начальство что лезут они из одной ямы, не убивают друг друга. (34)Не оглянувшись, пошли каждый к своим окопам холмами и долинами перепаханной и ещё дымящейся земли.

(По В. С. Гроссману)

(1) «Над вымыслом слезами обольюсь» — вот самое простое и точное определение искусства.

(2) Человек знает, читая книгу, глядя спектакль или кинокартину, что имеет дело с вымыслом, со сделанным другим человеком произведением, но испытывает при этом подлинные и сильнейшие переживания.

(3) Чем же объяснить столь сильные переживания от вымысла? (4)Да только фактом искусства и величием этого факта. (5)Само же искусство непостижимо, как непостижим смысл жизни, да и факт самой жизни необъясним.

(6)Именно поэтому нет никаких объективных и внятных критериев и признаков того, что одно произведение искусством является, а другое — нет. (7)Очевидность величия того или иного произведения искусства одному человеку совершенно недоказуема другому, который этого величия не чувствует и не видит. (8)Если человек не чувствует и не видит, то никакие доказательные базы, никакие убеждения всех искусствоведов мира ничего не смогут с этим поделать.

(9)Как часто оказываются востребованы ремесленные изделия, какие-нибудь картины и скульптуры, в которых искусства не больше, чем в мебели, которые так же, как и мебель, служат только частью интерьера. (10)А также книги и фильмы, в которых нет даже самых слабых и первичных признаков искусства, которые изначально сделаны только с целью продажи и приобретаются только для того, чтобы как-то заполнить некое свободное время, как-то слегка развлечься… (11)Как часто такие поделки покупаются охотнее и оцениваются много выше, чем подлинные произведения искусства, которые неудобны, которые могут ранить, которые требуют сильных переживаний, которым «свободного» времени мало, с которыми развлечься и отдохнуть не получится. (12)Шедевром живописи нельзя дополнить интерьер.

(13)Шедевру нужно особое пространство.

(14)Чаще всего ремесленники кажутся художниками, потому что они художников из себя изображают. (15)Они удобны, услужливы, гибки, вменяемы и смышлёны.

(16)Они готовы и могут объяснить всё, что делают, и всегда готовы быть полезными.

(17)Художники же своевольны, неудобны и совсем не гибки. (18)Они не будут ничего объяснять из своих замыслов и произведений, понимая, что искусство необъяснимо и всякое объяснение есть некая ложь.

(19)Настоящее искусство ускользает от понимания, просачивается сквозь пальцы. (20)Его невозможно удержать. (21)Его можно только чувствовать. (22)Его даже не пересказать. (23)Его невозможно передать своими словами.

(24)Ремесленное же изделие, как правило, конкретно, понятно, весомо и даже имеет определённую практическую ценность. (25)Например, оно может приносить дидактическую, воспитательную или развлекательную пользу. (26)И это неплохо.

(27)Если изделие хорошее, то и воспитание и развлечение тоже будут вполне приличными.

(28)Или же изделие ремесленника может быть намеренно запутанным и казаться сложным. (29)В этом случае оно тоже имеет чисто развлекательное значение. (ЗО)Кому-то же нравится разгадывать ребусы и головоломки. (31)Многие ощущают пользу от этого, полагая, что тренируют память, внимание и развивают абстрактное мышление.

(32)Подлинное же искусство иррационально и практического значения и применения не имеет. (ЗЗ)Трудное для восприятия произведение, сложно устроенное, требующее внимания и чувственного проникновения, не доверяющий искусству человек скорее отвергнет, заподозрив его в умышленной запутанности и намеренном усложнении автором случайных и неинтересных человеку идей. (34)Недоверие не позволит ему распознать подлинное искусство в массе фальшивок и манипуляций. (35)Не доверяющий искусству человек всегда будет искать разгадку, относясь к произведению как к цирковому фокусу: он всегда будет подразумевать, что разгадка есть, просто она сокрыта от глаз и он обязательно бы её нашёл, вот только что толку терять время на разгадывание какого-то фокуса.

(36)С любой его точки зрения настоящее искусство совершенно бесполезно.

(37)Вот изделия ремесленников и продаются, а искусство художников чаще всего остаётся неоплаченным или неоценённым. (38)Его невозможно оценить! (39)Оно же живое и непостижимое. (40)Сам автор не сможет найти и определить цену своего произведения искусства.

(41)Общество, нацеленное на результат, стремящееся к конкретному и однозначному пониманию, всегда пытается дать всему оценку. (42)В том числе и оценить искусство.

(43)Оценить конкретной суммой, ведь это вполне понятный результат.

(44)Такая оценка всегда однозначна. (45)Установление цены — это отчасти замена пониманию. (46)Человек, не доверяющий искусству, не допускает наличия чуда в произведении. (47)Чуда — которое не фокус. (48)Которое рационально понять невозможно. (49)Его можно только почувствовать и пережить. (50)Сопережить!!!

(По Е. В. Гришковцу)

(1) Мне хотелось бы на прощание (в мои годы всякое свидание с людьми есть прощание) вкратце сказать вам, как, по моему понятию, надо жить людям для того, чтобы жизнь наша не была злом и горем, какою она теперь кажется большинству людей, а была бы тем благом и радостью, какою она и должна быть.

(2) Всё дело в том, как понимает человек свою жизнь. (З)Если понимать свою жизнь так, что она дана мне, Ивану, Петру, Марье, чтобы добыть как можно больше всяких радостей, удовольствий, счастья этому «я», Ивану, Петру, Марье, то жизнь всегда и для всех будет несчастна и озлобленна.

(4)Несчастная и озлобленная жизнь будет потому, что всего, чего хочется для себя одному человеку, хочется и всякому другому. (5)А так как каждому хочется всякого добра как можно больше для себя и добро это одно и то же для всех людей, то добра этого для всех всегда недостаёт. (6)И если люди живут каждый для себя — не миновать им отнимать друг у друга, бороться, злиться друг на друга, и от этого жизнь их не бывает счастливою. (7)Если временами люди и добудут себе того, чего им хочется, то им всегда мало, и они стараются добыть всё больше и больше и, кроме того, ещё и боятся, что у них отнимут то, что они добыли, и завидуют тем, которые добыли то, чего у них нет.

(8)Так что если люди понимают свою жизнь каждый в своём теле, то жизнь таких людей не может не быть несчастною. (9)Такая она и есть теперь для всех таких людей. (10)А такою, то есть несчастною, жизнь не должна быть. (11)Жизнь дана нам на благо, и так мы все и понимаем жизнь. (12)Для того же, чтобы жизнь была такою, людям надо понимать, что жизнь наша настоящая никак не в нашем теле, а в том духе, который живёт в нашем теле, и что благо наше не в том, чтобы угождать и делать то, чего хочет тело, а в том, чтобы делать то, чего хочет этот дух один и тот же, живущий в нас так же, как и во всех людях. (13)Хочет же этот дух блага себе, духу.

(14) А так как дух этот во всех людях один и тот же, то и хочет он блага всем людям.

(15) Желать же блага всем людям значит любить людей. (16)Любить же людей никто и ничто помешать не может; а чем больше человек любит, тем жизнь его становится свободнее и радостнее.

(17)Так что выходит, что угодить телу человек, сколько бы он ни старался, никогда не в силах, потому что то, что нужно телу, не всегда можно добыть, а если добывать, то надо бороться с другими. (18)Угодить же душе человек всегда может, потому что душе нужна только любовь, а для любви не нужно ни с кем бороться; не только не нужно бороться с другими людьми, а напротив, чем больше любишь, тем больше с ними сближаешься. (19)Так что любви ничто помешать не может, и всякий человек чем больше любит, тем всё больше и больше не только сам делается счастливым и радостным, но и делает счастливыми и радостными других людей.

(20) Так вот это-то, милые братья, мне хотелось сказать вам на прощание, сказать то, чему учили вас все мудрецы мира: что жизнь наша бывает несчастна от нас самих, что та сила, которая послала нас в жизнь и которую мы называем Богом, послала нас не затем, чтобы мы мучились, а затем, чтобы имели то самое благо, какого мы все желаем, и что не получаем мы это предназначенное нам благо только тогда, когда понимаем жизнь не так, как должно, и делаем не то, что должно.

(21) А то мы жалуемся на жизнь, что жизнь наша плохо устроена, а не думаем того, что не жизнь наша плохо устроена, а что делаем мы не то, что нужно.

(22)Это всё равно, как если бы пьяница стал жаловаться на то, что спился он оттого, что много завелось трактиров и кабаков, тогда как завелось много трактиров и кабаков только оттого, что много развелось таких же, как он, пьяниц.

(23)Жизнь дана людям на благо, только бы они пользовались ею, как должно ею пользоваться. (24)Только бы жили люди не ненавистью друг к другу, а любовью, и жизнь была бы неперестающим благом для всех.

(По Л. Н. Толстому)